Голубой карлик, первая из трех звезд Алголя, сиял впереди холодным синевато-бледным светом. Сейчас он полностью закрыл собой вторую звезду, лишь ее отблески отражались в его короне, придавая той оранжево-черный оттенок – цвет дыма и огня.
Переменность звезды была замечена ещё в древности и вызывала у землян, далеких предков ницшеанцев, демонические ассоциации. На одном из древних земных языков название Алголь означало злого духа пустыни, нападающего на людей и пожирающего их. Другой древний народ называл эту звезду Свалка трупов. Третий считал, что она глаз отрубленной головы горгоны Медузы – еще одного мифического чудовища.
Как ни странно, именно эта последняя легенда дала название системе. Хотя свалкой трупов ее тоже можно было назвать… еще год назад.
Их десант рвался к скарранским военным астероидным базам через плотный огонь космических батарей и крейсеров. На момент вылета в их отряде было двадцать три корабля, на каждом размещался полк аргосского спецназа. Через заградительный огонь в глубину системы прошло всего лишь десять кораблей.
Согласно начальному плану астероид под номером U34075 должны были штурмовать три корабля. Из-за понесенных потерь их отряд штурмовал его в одиночку. Сто двадцать солдат против пятисотенного контингента базы… 
- Что, впал в ностальгический ступор? – послышался за спиной саркастический голос Харпера, колдовавшего над приборной панелью штурманского места.
Арес поморщился. Этот шумный лохматый карлик оказался способен омрачить своей болтовней нахлынувшие на ницшеанца воспоминания.
- Я бы посмотрел в какой ты впал ступор, окажись здесь год назад, - отозвался Арес, оборачиваясь и высокомерно поднимая подбородок, чтобы посмотреть на бортмеханика свысока.
Харпер хихикнул.
- Год назад у меня хватало ума держаться подальше от этой системы, - съязвил он, совершенно не понимая, что своими словами оскорбляет память погибших в тех кровопролитных боях, называя их дураками.
Ардженте глухо зарычал, сквозь зубы, выражая злость. Так и хотелось ухватить бортмеханика за шкирку, хорошо встряхнуть и потребовать взять свои слова обратно.
А в следующий миг стоящий у входа вахтенный вытянулся, сообщая:
- Капитан на мостике!
Расправу над Харпером пришлось отложить. Арес вытянулся, вскидывая руку в приветствии и отдавая честь.

Слова капитана заставили Ареса усмехнуться. Конгрессмен Эбрахам Карон, чью особу им поручили доставить на станцию «Алый рассвет» для участия в торжествах по поводу годовщины освобождения системы от скарран, был не самым лучшим пассажиром.
Уже немолодой, худощавый, с желтоватым, будто болезненным лицом, он отличался тяжелым характером человека, которого все не устраивает. Недовольство Карона проявилось с первых минут нахождения на борту. И касалось оно всего, начиная от микроклимата и обеденного меню и заканчивая тем, как команда отдает честь.
- Вы опять имели разговор с конгрессменом, капитан? – предположил Ардженте. – Что вызвало его недовольство на этот раз?
Харпер, услышав обращенный к нему вопрос, тут же состроил недовольную физиономию.
- Когда я мог успеть связаться, – спросил он с наигранным возмущением, - если возился с панелью управления. У кого-то из членов экипажа слишком много силы, - при этом бортмеханик покосился на Ареса, - и он слишком сильно давит на сенсоры, из-за чего ты регулярно выходят из строя.
Кажется, сегодня лохматый карлик напрашивался на взбучку.
Арес стиснул зубы и ощерился, глядя на бортмеханика. Тот понял, что заигрался.
- Ладно-ладно, - поспешно добавил он. – Перси, золотце, будь добра, свяжись со станцией и узнай, готовы ли они нас принять.
Капитан считал, что прием будет не самым теплым. У Ардженте было свое мнение на этот счет.
- «Алый рассвет» находится под контролем ницшеанцев, - заметил он. – Многие из них участвовали в десантной операции, а после поднимали Глаз Медузы из руин. Возможно, конгрессмены и не будут здесь почетными гостями, но нам с вами на станции будут рады.
Именно поэтому Арес был бы не против отправиться на прием. Вероятность встретить тех, кто вместе с ним пережил тот «огненный» день, была достаточно высока. И эта была одна из немногих встреч, который ницшеанец был бы рад. Но свои чувства Ардженте предпочитал держать при себе и выразил их в абсолютно равнодушном вопросе:
- Кого вы намерены взять с собой, капитан?
На экране возникло изображение системы корабля.
- Связь со станцией установлена, - сообщила она. – Они готовы принять наш челнок через двадцать минут. Другие конгрессмены еще не прибыли, мы будем первыми.

Радость от решения Картера взять его с собой сменилась глухим разочарованием последующего приказа. Арес уже имел несчастье общаться с конгрессменом и совершенно не жаждал увидеться с ним еще раз.
Вот только обсуждать приказы было не в его характере.
- Да, сэр, - коротко ответил ницшеанец, отдавая честь, прежде чем выйти с мостика.

Ко времени сбора он едва успел. Застегивать белый парадный китель пришлось уже на ходу, как и на ходу пришлось прицеплять свои боевые награды. К счастью, с автоматическими застежками это было не так уж сложно.
Обычное предупреждение о вылете вылилось в десятиминутное выслушивание недовольной речи конгрессмена, который сетовал на то, что ему дали так мало времени на сборы.
Так и хотелось попросить его заткнуться и начать собираться, не тратя время на разговоры. Увы, субординация не позволяла этого, вынуждая выслушивать все молча.
На удивление Ареса, Харпер уже успел собраться. Правда, на его всклокоченной шевелюре сборы не отразились никоим образом, как, впрочем, и на внешнем виде. Но все равно прийти вторым после этого болтуна было неприятным.
Впрочем, удивленный взгляд бортмеханика, которым тот скользнул по наградной планке на груди Ардженте, немного сгладил эту неприязнь.
Ницшеанец самодовольно ухмыльнулся и поднял подбородок. Он знал, что его награды стоят того, чтобы на них посмотреть. Не у каждого капитана звездолета их можно найти. А ведь он начинал войну всего лишь пилотом истребителя, и только потом возглавил десантный корабль. 
Впрочем, его награды были не просто поводом для гордости. За каждой стояла своя история. Например, Орденом достоинства его наградили в день Победы, как и всех заслуженных участников войны. Черно-красное сердце он получил после того, как чудом выжил, проведя больше суток в космическом мраке на подбитом истребителе. Медаль Конгресса  была получена за спасение медицинского крейсера «Милосердие», вывозившего раненых. А дальше был гвардейский вымпел за бои в Псе Ориона, мерциновая подвеска за туманность Шлем Тора, и золотая звезда за десантную операцию в Глазе Медузы…
- Впечатляет, - наконец, присвистнул бортмеханик.
- Отсиживаясь в тылу, такого не заслужишь, - ответил Арес, возвращаясь к их прерванному разговору.
Впрочем, договорить им опять не дали. За спиной послышались шаги.

Арес устроился в кресле, привычно пристегивая ремни. Для конгрессмена и его помощника это оказалось не таким уж простым занятием.
Глядя на их попытки пристегнуться, Ардженте не сдержал снисходительной усмешки.
- Браун, - обратился он к одному из солдат, - помоги конгрессмену.
Вместо благодарности ему достался недовольный взгляд.
- Совершенно непродуманная конструкция. В условиях боевого вылета требуется что-то более автоматическое. Как-то только я вернусь в Конгресс, я подниму вопрос о переоборудовании военных челноков.
Арес хотел бы возразить, что в боевых условиях автоматика может заклинить, что станет фатальным и для пассажиров, и для операции, но предпочел помолчать.
Вместо этого он повернулся к доктору Риддл и произнес, оценивая внешний вид женщины, которой на удивление шла парадная форма.
- Замечательно выглядите, Кэтрин.
Общаться с женщиной ему было на порядок приятнее, чем с конгрессменом.
Шлюз ангара отполз в сторону, они вылетали на «Алый рассвет». Станцию, которой было присвоено название одного из крейсеров, погибших в первые месяцы войны.

«От благосклонности этого куска железа может зависеть ваша жизнь» - пронеслось в голове у Ареса, но он привычно промолчал, предпочитая не спорить с политиком, которого все равно было не переубедить.
Услышав ответ капитана, конгрессмен нахмурился.
- Я думал, что человек с вашим опытом способен запомнить протокол с первого раза, - произнес он.
Наверно, не Карону было судить об опыте капитана. Арес стиснул зубы и ответил:
- Опыт учит перепроверять все дважды, во избежание ошибок.
Карон нахмурился еще сильнее и обернулся к своему помощнику.
- Джонси, повторите протокол.
Парень с крысиной физиономией торопливо заговорил:
- Первыми выходим мы с конгрессменом. Нас встретят у корабля, исполнят в честь нашего прилета первый куплет гимна. В это время вы будете держаться около трапа. После того, как первая часть встречи закончится, конгрессмена проведут в его каюту. Вы обязаны сопровождать нас, но при этом должны держаться на расстояние в несколько метров за спиной. И ни в коем случае не обгонять его.
Наверно, можно было возразить, что обеспечение безопасности конгрессмена требует нарушить протокол и осмотреть каюту до того момента, пока тот в нее поселится. Но Арес предпочел не спорить. Лучше найти обходной путь и добраться до каюты раньше, чем пытаться переубедить этого надутого индюка.
Джонси, тем временем, посмотрел на Харпера, и добавил.
- Будет замечательно, если ваш бортмеханик вообще не выйдет с корабля в момент встречи и не будет сопровождать конгрессмена.
От неожиданности Харпер даже опешил.
- Это почему?! – возмутился он.
- Своим внешним видом вы способны испортить репутацию мистеру Карону, - заметил Джонси.
Глядя на вытянувшееся лицо бортмеханика, Арес удовлетворенно хмыкнул, и поднялся из своего кресла, ожидая, пока конгрессмен и его помощник выберутся из своих.
- Герметичность установлена, - сообщила система оповещения. – Шлюз с шипением отъехал в сторону, выпуская их в ангар.

Арес считал, что спорить из-за лохматого карлика не стоит. И на месте капитана он предпочел бы промолчать. В конце концов, Харпер сам был виноват тем, что его внешний вид способен кого-то скомпрометировать.
Но в то же время, он уважал решение капитана, которым двигало желание защитить своего человека. Наверно, это и есть одно из качеств лидера, за которым следуют и в огонь, и в воду. А значит, это качеству стоило поучиться.
Конгрессмен не нашел, что возразить и молча направился к выходу.
Уже спускаясь по трапу, Ардженте услышал тихий приказ Картера.
- Как и всегда, сэр, - так же, шепотом, отозвался он.
В ангаре заиграл гимн Содружества, заставляя вытянуться по стойке смирно – этого тоже требовал протокол.
Слушая музыку, Арес обшаривал ангар внимательным взглядом, затем остановил его на встречающей группе.
За спиной командующего станции, среди отряда сопровождения, мелькнуло знакомое лицо.
«Ромул Гвискар из клана Единорога» - пронеслось в памяти знакомое имя. И одновременно с ним вспомнился расцветающий огненным светом взрыв, уничтожающий генератор и орбитальную станцию и пытающийся огненным облаком догнать улетающий корабль… Корабль, на котором из ста двадцати солдат осталось в десять раз меньше.
Почувствовав на себе чужой взгляд, Гвискар обернулся. Судя по выражению его глаз – он узнал смотрящего. Но это, пожалуй, было единственным проявлением эмоций, как, впрочем, и у самого Ареса.
Их многое объединяло, им было что вспомнить, но об этом они могли поговорить и потом.
Отзвучала музыка. Конгрессмен, следуя приглашению командующего направился к выходу.
Арес заметил, как Гвискар приотстал, пропуская мимо свою группу и конгрессмена.
- Капитан Картер, - произнес он, согласно статуту приветствуя старшего по званию, - от имени командующего станцией приветствую вас лично и экипаж «Персефоны» на «Алом рассвете». Капитан-лейтенант Ромул Гвискар. Мне приказано быть вашим сопровождающим.

Представлять Ардженте и Гвискара друг другу не имело смысла. Ницшеанцы обменялись лишь приветственными кивками. А вот на Кэтрин Ромул задержал свой взгляд.
- Я слышал о вас, доктор Риддл, - произнес он. – Но не имел чести знать раньше. Должен сказать, что вы настоящее воплощение женского предназначения. *
Арес хмыкнул.
С точки зрения ницшеанской женщины подобное высказывание было комплиментом, но земные женщины нередко видели в нем нечто оскорбительное. Хотя, был шанс, что Кэтрин просто не поймет смысла сказанного.
Вопрос капитана заставил Гвискара отвлечься от доктора.
- На станции все проходит в штатном режиме, - ответил он. – Ничего, что могло бы угрожать жизни конгрессмена.
Ответ был стандартным, и Арес был уверен, что сказанное Ромулом – чистая правда. Ницшеанцы не врут, если для этого нет существенного повода.
И все же ницшеанская педантичность требовала соблюсти все необходимые процедуры.
- Я хотел бы осмотреть каюту конгрессмены до того, как он туда придет, - произнес Ардженте. – Это возможно?
Гвискар кивнул.
- Разумеется. Я проведу вас техническим коридором.
И жестом указал на люк в правой стене.
Арес бросил на Картера вопросительный взгляд, ожидая решения капитана. Тот мог, как отправить его одного, оставшись и в без того многочисленной свите Карона, так и пойти вместе с ним.

* Имеется в виду цитата Ницше: Мужчина создан для войны, а женщина — для отдохновения воина.

- Сто пятьдесят четыре, - ответил Гвискар без тени запинки. Арес был уверен, что при необходимости тот сможет каждого по имени фамилии и рассказать основные факты его биографии. – Включая приглашенный персонал станции, всех сопровождающих и представителей прессы. Все начнется в шесть пятнадцать по галактическому времени. Сперва выступления конгрессменов, затем командующего станцией адмирала Тамерлана Старка.
Насколько знал Арес, Старки принадлежали к клану Дракона, одного из самых многочисленных и могущественных кланов. До войны его численность превышала несколько миллиардов. Но затем сократилась в разы.
- На выступления отводится один час двадцать минут, по двадцать минут каждому участнику. Но, думаю, мы не уложимся в это время. Конгрессмены любят поговорить, к тому же, через три месяца выборы – а это прекрасная возможность для пиара.
Это была типичная ницшеанская прямолинейность.
- Так что, выступления могут затянуться часа на два. Затем будет фуршет, к двадцати трем ноль-ноль все закончится, гости разойдутся по каютам… Сюда, пожалуйста.
Они поднялись по узкой лестнице и оказались в широком коридоре, устланном красной дорожкой.
Гвискар подошел к одной из дверей и, вытащив пластиковую карточку-ключ, открыл ее.
- Это номер конгрессмена Карона. Он в вашем распоряжении… - Ромул бросил взгляд на часы, - в течение восемнадцати минут.

- Да, сэр, - отозвался Арес, давая понять, что понял приказ. И уверенным шагом направился в одну из спален. Та была организованна в одном из давних земных стилей, который назывался Прованс.
Стены были обтянут тканью с рисунком в виде крупных сиреневых цветов. На одной из них было имитировано окно, завешенное тюлью, из которого струится яркий солнечный свет. Кровать выстеленная светло-серебристым бельем.
На его родной планете подобные дизайны были не редкостью – ницшеанцы любили красивую и богатую жизнь.
Но сейчас, на этот станции, которая, фактически, возрождала из руин разоренную систему, такая роскошь казалось извращенным излишеством, вызванном желанием самоутвердиться.
Ардженте поморщился, уверенным шагом направляясь к ближайшей стене. На ходу он вытащил минисканер, позволяющий засечь работу цифровых устройств.
Сканирование заняло не более трех минут и не выявило никаких посторонних предметов.
Вторая спальня была выдержана в более минималистическом стиле. Скромная кровать, типовая для большинства космических станций и кораблей, голые стены, единственным украшением которых был неброские рисунки на космическую тематику.
Ее сканирование так же не выявило ничего подозрительного.
Оставался холл.
Гвискар поджидал у выхода.
- Осталось одиннадцать минут, - напомнил он.
- Успею, - отозвался Арес, снова включая минисканер. – Если ты помнишь, мы успевали и за меньшее время.
Ромул сдержанно кивнул.
- Это были хорошие времена. Времена славы…
Да, слава жизненно важна для любого ницшеанца. Слава и победа… Но все же, те дни были не только славными.
- И времена смерти, - отозвался Арес. – Много хороших солдат погибло.
Пришла очередь Ромула кивать.
- Да, а сейчас их смерть оказалась напрасной. Мы сели за стол переговоров с теми, кто их убил. Миллионы погибших взывали к отмщению, а мы заключили мир.
Ардженте задумчиво скривил губы. Да, он сам не раз думал об этом. Если бы кто-то спросил его мнение, он ответил бы, что глупо заключать мир тогда, когда враг на грани поражения. Но его не спрашивали. Политики вроде Карона решили все за него и таких, как он.
- Кое-кто утверждает, что мир позволил избежать миллионов новых смертей, - произнес Арес.
Ромул поморщился.
- Ты сам в это веришь? – спросил он.
Ответить Арес не успел. Сканер в руках громко пискнул, давая понять, что обнаружено какое-то устройство. Оно находилось рядом с устройством освещения, под потолком.
- Капитан! – позвал ницшеанец.
Гвискар наблюдал за ним достаточно спокойно. Кажется, устройство было штатным.

Еще одна роскошь, совершенно не нужная для подобного места. Чем хуже стандартное устройство для воспроизведения сообщений, работающее только на звук и представление трехмерной картинки в цвете?
Арес поморщился. Подобные излишества в его глазах играли против человека, привыкшего ими пользоваться.
Не верить причин Гвискару он не видел, но все же природная педантичность требовала убедиться, что все в порядке. Да и последнее слово было за капитаном.
- Что скажете, сэр? – спросил Ардженте. Если будет приказ – он разберет потолок и даже не подумает его оспорить.
А в следующий миг переговорное устройство их сопровождающего ожило.
- Гвискар, где ты? – спросило оно. – Экскурсия проходит быстрее, чем предполагалось. Конгрессмену не терпится попасть в свою каюту.
- Мы как раз завершаем осмотр, - ответил Ромул и поднял вопросительный взгляд на Картера. – Капитан?

Поняв, что протокол не соблюден, Карон поспешил выразить свое недовольство.
- Ответьте мне, капитан, - начал он, приближаясь к Картеру, - какую часть предложения: «не обгонять меня» вы не поняли?
Арес снова поморщился. Для человека, занимающего руководящий пост, Карон был слишком несдержанным и слишком зацикленным на ритуалах. В среде ницшеанцев он никогда не сумел бы выбиться наверх, если бы не научился владеть своими эмоциями и не понял, что порой, собственная безопасность важнее протокола.
Впрочем, даже сейчас отвечать он ничего не спешил, предоставляя право капитану, как старшему по званию, разбираться с конгрессменом.
Но разбираться не пришлось.
- Простите, конгрессмен, - произнес Гвискар, выходя вперед. – Но протокол несколько изменился в связи с новыми правилами безопасности, поступившими на станцию. Командир «Персефоны» несет персональную ответственность за вашу безопасность. А потому он был обязан осмотреть вашу каюту до вашего прихода. Теперь вы можете чувствовать себя спокойно.
Карон снова поморщился. И, ничего не ответив, переступил порог. Его помощник семенил следом.
Гвискар презрительно усмехнулся. На мгновение Аресу показалось, что что во взгляде старого знакомого, которым тот проводил почетного гостя, проскользнула ненависть, но… уже спустя мгновение в них не было ничего, кроме сдержанного дружелюбия.
- Я покажу вам ваши каюты, - обратился он к экипажу «Персефоны» и, извиняясь, добавил. – Возникла некоторая накладка. Гостей оказалось больше, чем мы рассчитывали, а потому мы можем выделить вам только три каюты на четверых. Вам решать, капитан, кто и с кем разделит одну.

Приближающуюся угрозу Арес почувствовал тогда, когда капитан посмотрел на него и Харпера одновременно. Перспектива совместного проживания с болтливым и несобранным бортмехаником оказалась пугающей.
«Нет, сэр!» - мысленно взмолился ницшеанец. – «Не делайте этого!»
Но решение капитана уже прозвучало, заставляя Ареса бросить на лохматого карлика злой взгляд. К его затаенной радости Харпер тоже не просиял от услышанного.
- Только не это, босс, - произнес он. – Подумайте о моей личной жизни. Я восемь месяцев в космосе на военном крейсере. Восемь месяцев у меня не было…
Бортмеханик состроил рожицу.
- Ну, вы понимаете, что у меня не было… Я возлагал такие надежды на эту ночь. Почему бы вам с Аресом не поселиться вместе. Вы оба военные, женатые, вам будет, о чем поговорить.
Ардженте хмыкнул и бросил мимолетный взгляд на Гвискара.
Ницшеанец явно опешил от подобного разговора. Наверно, с его точки зрения, строптивого бортмеханика следовало выбросить в ближайший шлюз. Но на «Персефоне» царили другие правила.

Предложение доктор Риддл Харперу заставило Арес презрительно надуть губы. Уж о чем бы он точно не стал разговаривать с женщиной, так это о подобных проблемах. Впрочем, ему подобные проблемы и не грозили.
Бортмеханик лишь вздохнул.
- Понимаете, доктор, самая главная моя проблема – это отсутствие свободного времени и ограниченный круг знакомств, - он обернулся к женщине и добавил. – А здесь психология увы бессильна. Вот если бы вы помогли мне с подружкой… или побыли бы ею…
Предложение прозвучало достаточно двусмысленно.
- Не забывайся, - прорычал Арес в спину карлику. - Иначе не поздоровится.
- А я что?! – Харпер обернулся к Ардженте, глядя на тот ясным взглядом. – Доктор сама предложила.
Лицо Гвискара снова начало вытягиваться, не спасала даже склонность к скрыванию эмоций. К счастью, они уже дошли до кают.
- Вот эти три двери ваши, - произнес ницшеанец, вытаскивая ключи-карточки. – Торжественный прием начнется через час двадцать семь минут. Капитан, - он отдал честь старшему по званию и, развернувшись, обратно по коридору.
Арес проводил его взглядом, вздохнул и открыл дверь своей карточкой.
Каюта оказалась несравмимо меньшей, чем та, что была отведена конгрессмену. Всего одна комната, в которую на скорую руку была приделана вторая откидная койка.
- Моя та, которая ближе к выходу, - произнес ницшеанец, заходя внутрь. И его требование не обсуждалось.

- Ничего она не понимает в мужчинах, - проворчал Харпер, оставшийся недовольный ответом доктора. – Если я захочу куклу – соберу себе андроида.
Арес поморщился. Он с трудом представлял себе этот процесс с андроидом.
Природа придумала его ради размножения и продолжения рода. Разве может дать это какая-то кукла?!
- Ты извращенец, Харпер, - убежденно произнес Арес, стягивая сапоги и оставляя их под койкой.
Бортмеханик состроил гримасу.
- Это просто ты дикарь. Между прочим услуги андроидов предлагаются в лучших борделях галактики.
Арес скептически поджал губы.
- Откуда ты знаешь, – съехидничал он, - если никогда там не был?
Харпер шумно набрал в грудь воздуха, явно собираясь ответить что-то на выпад ницшеанца. Но слушать его Ардженте не собирался.
- Я иду в душ, - сообщил он. – Можешь за время моего отсутствия сконструировать андроида, который приносит еду. Я бы не отказался что-нибудь перекусить перед приемом.
Тем более, что речь конгрессменов обещала быть долгой и фуршет мог отложиться на неопределенный срок.
- Сам себе сконструируешь, умник! – бросил ему в спину Харпер, когда за ницшеанцем уже закрывалась дверь ванной.

Час с четвертью был не таким уж большим сроком. Но Аресу показалось, что в компании Харпера он растянулся в несколько раз. И потому ницшеанец был безмерно рад, когда пришло время покидать каюту.
Харпер, уже успевший высушить после душа волосы, но так и не удосужившийся их пригладить, пытался зашнуровать ботинки. Форменные сапоги он так и не одел.
Предоставив ему возиться с обувью, Арес вышел в коридор, поджидая остальных.